Андреа Бочелли записал диск “Believe” по следам концерта духовной музыки в миланском Дуомо, который состоялся во время весеннего локдауна. Идея была стара, как мир – объединить людей через искусство. “Music for hope” – музыка надежды ради.
Слушать альбом в Apple
Но на Бочелли обрушились с критикой. Писали, что он паразитирует на ситуации с пандемией, некрасиво использует своё привилегированное положение для того, чтобы привлечь внимание к своему низкокачественному искусству, тогда как прочие, более «серьёзные» артисты вынуждены сидеть без работы, да и вообще всю жизнь занимается только самопиаром и профанацией великого классического искусства. Интересно, что так высказывались даже те критики, что десять-пятнадцать лет назад превозносили Бочелли, чествовали его новой суперзвездой и наследником всех трёх теноров одновременно.
Весь этот дискурс выстроен вокруг вопросов о высоком и низком, массовом и элитарном.
Когда речь заходит, к тому же, о привилегиях, можно вспомнить левых социологов искусства. С одной из таких точек зрения, всё высокое не субстанционально. Оно становится таковым благодаря антуражу, созданному вокруг него в широком смысле господствующим классом, а ценители просто приближают себя к нему через идентификацию с этим антуражем. Это крайне политизированный взгляд, но здесь он многое объясняет. Претензии к Бочелли – не вопрос качества его вокала, это, скорее, упрёки в том, что он зашёл не на свою территорию, это сродни обвинений в грехе апроприации.
Искусство последнего времени вообще стремится к эгалитаризму, равномерному распределению по информационному полю. Звёзды исчезли даже в Голливуде, их заменили корпорации продюссеров. Сама культура распадается, утрачивая иерархичность, её чрезвычайно трудно поддерживать в эпоху информационных волн и тик-тока, когда вместо россыпи бриллиантов более уместен глиттер, который тоже блестит, доступен каждому и будет без жалости и сомнений смыт тем же вечером. И, главное, не требует ничего специального.
Действительно, вектор на популяризацию классической музыки всегда подразумевает некоторое её упрощение. Pop Classical, Classical Сrossover – это жанры для тех, кто не знает, как подступиться к классической музыке, чувствует себя неуютно в атмосфере знаточества скучает во время длинных симфоний, для кого легче воспринять облегчённый и упрощённый вариант. На другом полюсе этой условной модели существуют знатоки, которые презрительно относятся к попсе и идут за Высоким к настоящим Артистам.
Что вовсе не означает того, что они не заблуждаются. Задача критика – если он стремится к объективности - называть вещи своими именами, описывать происходящее наиболее точно и определять его место в культуре.
Большинство критиков воспринимает Бочелли как игрока оперного поля, что не совсем ему подходит. Это певец академической выучки, исполняющий в том числе и оперный репертуар, но не только его и исключительно в концерте.
Это не опера! – скажут некоторые. Конечно, это не опера. Он же поёт в микрофон.
Что можно сказать о самом голосе Андреа Бочелли? Это лирический тенор объёма вполне достаточного для оперы; если бы не слепота – он и в ней мог бы сделать большую карьеру. Манера его пения довольно сильно напоминает манеру Франко Корелли –Бочелли брал у него уроки и, как это часто бывает, копировал как достоинства и недостатки своего учителя. Он так же, как и Корелли, несколько заглубляет переходные ноты, верх высветляет и облегчает, но, похоже, не обладает способностью к волшебным пианиссимо на крайних верхних нотах. И заменяет их фальцетом, что совершенно не идёт в разрез с эстетикой микрофонного пения. В целом манера Бочелли – карго-культ золотого века итальянской оперы, попытка воплотить идеалы в то время, когда создавшие их смыслы ушли в небытие, да и среда изменилась. Но его арсенал выразительных средств гораздо шире.
“Halleluja” в исполнении Бочелли – это Паваротти и друзья в одном флаконе. Бочелли начинает на английском и поёт в регистре баритона манерой «под Коэна», но потом переходит на октаву вверх, поёт на итальянском языке и в академической манере. С одной стороны, эта интерпретация не оставляет ни следа от душевности, интимности, надрыва, который был у Леонарда Коэна, но “Halleluja” приобретает новые качества – чистый итальянский патриотизм, с католическим духом и данью уважения автору песни. Да и песня “You’ll never walk alone”, которая сначала была написана для мюзикла «Карусель», но теперь ассоциируется с болельщиками Ливерпуля, приобретает религиозную интонацию. “You’ll never walk alone” – это и про братство, общность, чувство плеча, и про то, что бог незримо присутствует в жизни верующего, не оставляя его ни на минуту. Здесь можно вспомнить, что латинское слово religare, от которого и произошло слово религия, имеет первоначальный смысл «восстановление связи» или «объединение». А с кем – уже вопрос контекста.
В этой записи приняли участие Чечилия Бартоли, которая с лёгкостью перестроилась почти на эстрадную, мюзикловую манеру пения и певица стиля кантри Элисон Краусс, которая исполнила вместе с Бочелли духовный гимн “Amazing Grace”.
Что эстрадная, что оперная манеры Бочелли делают репертуар совершенно однородным: “Agnus Dei” Чилеа совсем не отличается от “Preghiera” (которая неуловимо напоминает одновременно и “O sole mio”, и “L’Ultima Canzone”) и звучит ровно так же, как и песня Габриэля Форе на стихи Расина, хотя текст там французский. Кроме замысла, эта ровность – и одинаковая условно-симфоническая аранжировка треков – объединяет альбом в единое целое.
Наибольшая неожиданность и, пожалуй, наибольшая удача альбома – очаровательная “Muis Grandes Noit’ E Dia” в лёгкой, совсем не симфонической аранжировке. Она несколько выбивается из ровного ряда звучания. Здесь Бочелли не нужно ни с кем соперничать, он избежит сравнений и с Леонардом Коэном, и с Франко Корелли, и с Майклом Бубле. И может проявить себя как артист чрезвычайно музыкальный, способный наполнить любую музыку хоть и однородным, но совершенно искренним чувством.
Бочелли сейчас 62 года. Его голос, благодаря правильной технике и отсутствию изматывающих оперных нагрузок, звучит очень свежо. Этот диск – по большому счёту, не отличающийся от любого другого его диска за последние десять лет – несложное искусство с несложными идеями, которые пересекаются с великой академической традицией. Это не вершина её вершин, не образец и не эталон, и не претендует на то, чтобы им быть. Бочелли делает очень удачные адаптация условно высокой культуры для широких масс, с большой душой, с чувством и вполне подходящим ему вкусом. И этим, а не только усилиями менеджеров и рекламщиков, объясняется его успех.