«Любовь и смерть» Аллена - Мария Невидимова

Обаятельный невротизм Вуди Аллена (и на экране, и в жизни) влюбляет в себя рефлексирующую русскую душу, пожалуй, даже больше, чем интеллектуальный юмор его комедий. Со стороны режиссёра эта любовь взаимна — его фильмы пронизаны отсылками к русской литературе, среди которых есть своего рода гиперссылка: лента «Любовь и смерть» (1975). В ней фрейдистский невроз Аллена встречается с экзистенциальной тревогой героев русской классики и обдаёт этот смутный объект желания (и узнавания) гомерическим хохотом.

«Любовь и смерть» — это бесконечная шутка, концентрированная и полная нежности. Пародирует русские литературные сюжеты Аллен исключительно из любви и знания предмета: ситуации и герои из русской классики в фильме хорошо узнаются, но ни один из них не срисован буквально. На фоне Отечественной войны 1812 года представители дворянства ищут смысл жизни, ведут философские беседы, мучаются от любовных чувств, изменяют и устраивают по этому поводу дуэли на утреннем морозе. Все по ГОСТу: «любить — значит страдать».

Борис Грушенко (Вуди Аллен) несчастно влюблен в свою двоюродную сестру Соню (Дайан Китон) и должен идти на войну. То, что у классиков могло быть историей о платонических отношениях, поиске Бога, светлых и темных сторонах человеческого бытия, в комедии Аллена низведено. Оставшийся житейский субстрат режиссёр укутывает в добрую иронию, что, в конечном счете, всё возвышенное по-своему реанимирует. Религиозная Соня неверна своим многочисленным мужчинам, но при этом начисто лишена мук совести и в своем блаженном неведении действительно кажется святой. Трусость Грушенко перед войной затмевается искренним пацифизмом и слишком милой неприспособленностью к жизни, поэтому не раздражает.

Вуди Аллен — большой фанат джаза. Ещё в 60-х годах он основал ансамбль New Orleans Jazz Band, где до сих пор играет на антикварном кларнете 1890-го года и сам пишет музыку. Джаз звучит во множестве его фильмов и сопровождает панорамный взгляд камеры на любимый, родной Аллену Нью-Йорк.
Классическая музыка режиссёру тоже не чужда и в лентах появляется часто. Аллен даже ставил комическую оперу Джакомо Пуччини «Джанни Скикки». Саундтрек к «Любви и смерти» почти полностью состоит из сочинений Сергея Прокофьева. Аллен заимствует музыку композитора к гротесковой комедии «Поручик Киже» Александра Файнциммера и к исторической драме «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна и жонглирует постмодернистскими отсылками к их сюжетам. Помимо киномузыки, в «Любви и смерти» появляются «Скифская сюита» и марш из оперы «Любовь к трём апельсинам».
К своим сочинениям Прокофьев всегда относился рационально и не растрачивался по пустякам, поэтому его прикладная музыка для кино, опер и балетов часто имеет сюитные версии. Они складывались из отобранных композитором номеров и, если было нужно, адаптировались под новые инструментальные составы. Благодаря этому, сценическая и киномузыка Прокофьева получала жизнь вне театральной сцены и экрана. В фильме «Любовь и смерть» Аллен использует именно сюитные версии музыки Прокофьева, что, конечно, не изолирует их от сюжетов первоисточников.

«Поручик Киже»: ключ от двух дверей

Сюжет «Поручика Киже» (повесть и сценарий Юрия Тынянова) основан на историческом анекдоте времен Павла I. Из-за ошибки писаря в документах стал числиться несуществующий человек по фамилии Киже. Бюрократия, как всегда, оказалась реальнее реальности — несмотря на свое небытие, Киже был выпорот, дослужился до генерала и даже умер.
Музыка «Поручика Киже» — это ключ, подошедший сразу к двум дверям. Свой фильм Файнциммер определил словом «трагифарс», что равно и для «Любви и смерти» с её гипертрофированной стилизацией, абсурдизмом и чёрным юмором. В каком-то смысле Борис Грушенко, как и Киже, тоже «генерал отсутствующий». Попадая на войну, он со своей неуклюжестью не в силах даже вынуть шпагу из ножен — но однажды Грушенко переживает резкий «карьерный рост»: от страха прячется в жерле пушки, теряет сознание и при выстреле из неё приземляется на палатку противника, убивает француза и случайно становится героем войны.
Комичность ситуации и образ несуществующего генерала Прокофьев отразил в марше в исполнении флейты-пикколо. Тембр этого микроскопического инструмента, предельно высокого и свистящего, никак не вяжется ни с образом серьёзного военного, ни с жанром марша.

Чаще всего в фильме «Любовь и смерть» из музыки сюиты звучит «Тройка». Она как театральный занавес, открывая и завершая ленту, создаёт четвертую стену, появляется в поворотные моменты и придаёт псевдорусскому сюжету псевдонациональный колорит. Мерный звон бубенцов и треугольника, быстрые переборы арфы à la балалайка — на фоне «народного» звучания льётся типичная прокофьевская мелодия, притворившись русской песней.
Как непременный атрибут русской дороги, «Тройка» в фильме Аллена каждый раз отмечает начало пути. Под неё Грушенко отправляется на военные учения, а потом едет с Соней в Москву, чтобы совершить покушение на Наполеона. «Тройка» предваряет рассказ героя о детстве в преамбуле фильма и под «Тройку» Грушенко уходит в мир иной в эпилоге. Причём уходит в прямом смысле — вслед за антропоморфной средневековой смертью, комично выплясывающей свой мрачный danse macabre под светлые прокофьевские звоны. Тут Аллен не только пародирует европейскую аллегорию смерти, но и отсылает к соответствующей сцене из «Седьмой печати» Ингмара Бергмана (Аллен, как известно, боготворит Бергмана, и отсылки к его лентам разбросаны по всему фильму).

Помимо Сони, у Грушенко есть мимолетная страсть — графиня Александрова. Проведя с ней ночь, герой получает вызов на дуэль от любовника графини, Антона Лебедкова. Будучи уверенной, что Грушенко живым с дуэли не вернётся, Соня обещает выйти за него замуж —конечно же, он возвращается. Комичное отвращение Сони и тупое счастье Бориса в их семейной жизни издевательски иллюстрируют далёкие от лирической лёгкости «Свадьба Киже» и «Романс». Фрагмент последнего, кстати, звучал когда-то на заставке кинокомпании «СТВ».

«Скифская сюита»: Грушенко и маскулинность

Прежде чем стать сюитой, «Скифская сюита» была музыкой для балета «Ала и Лоллий». Прокофьев написал её по заказу Сергея Дягилева для «Русских сезонов». Знаменитый антрепренер рассчитывал на дерзость и эпатаж молодого композитора, но после «Весны священной» Стравинского музыка Прокофьева и либретто Городецкого показались Дягилеву излишне традиционными, постановка так и не состоялась. Обобщённые образы скифской, славянской и скандинавской мифологии сложились в историю о похищении Чужбогом богини Алы, дочери бога солнца Велеса; на борьбу со злой силой вышел «скифский Орфей» Лоллий.
Музыку несостоявшегося балета Прокофьев сократил и составил из неё оркестровую сюиту. На премьере в Петрограде она произвела ровно тот эффект, в возникновении которого прежде усомнился Дягилев: публика разделилась на тех, кто любит сочинение Прокофьева, и на тех, кто его ненавидит. Терпкие гармонии, гремящая оркестровка, немелодичность звучащего отражали грубую маскулинность варварских героев. Однако в 1916 году всё это было лишь поводом для скандала.
С первых лет ипохондрический и трусливый Грушенко был несовместим с маскулинностью. В детстве он увидел странный сон, в котором под музыку «Скифской сюиты» из гробов выпрыгивают мужчины-лакеи и начинают вальсировать друг с другом. Под её же громоподобно звучание Грушенко совершает свои случайные и нелепые подвиги: в сцене дуэли, когда герой прячется за спину противника и не решается убить его (окружающими это расценивается, как благородство), в описанном эпизоде с пушечным выстрелом и во время безуспешной попытки застрелить Наполеона.

Интересно, что сказал бы Прокофьев, узнав, как Аллен обошёлся с его сочинениями. В 20-е годы в Германии на музыку «Скифской сюиты» без ведома автора поставили балет по мотивам «Ада» Данте, позже таким же образом в балет превратился и «Поручик Киже». «Сварганили без меня, иначе я бы не допустил», — говорил потом Прокофьев, всегда строго относящийся к соблюдению авторских прав.

«Александр Невский»: чирлидинг, пиво и блинчики

В сцене битвы русского и французского войска звучит знаменитое «Ледовое побоище» из кантаты Прокофьева «Александр Невский». В музыку к великой картине Сергея Эйзенштейна композитор «вшил» мелодию католического хорала, чтобы представить образ шведского врага.
Пародируя пафос эйзенштейновской битвы, Аллен решил сцену русско-французской баталии в абсурдистском ключе и ужасы войны сопоставил с атрибутикой спортивного матча. Под суровую музыку «Ледового побоища», под пушечные залпы среди огня и трупов появляется группа поддержки в белоснежных чирлидерских юбочках (Глушенко в этом тоже участвует). Вслед за ними продавец блинчиков обещает скорую раздачу пива.

Ещё абсурднее звучание «Ледового побоища» в постельной сцене, где Соня буквально идёт на подвиг — по её выражению, «творит добро для умирающего» Грушенко перед дуэлью.

Другая часть кантаты — хоровая, эпически широкая «Песня об Александре Невском» — у Аллена возникает в моменты наивысшего воодушевления Грушенко. Она сопровождает его светлые воспоминания о детстве («мой отец был идиотом, но я его любил») и один из самых смешных «теологических» монологов Грушенко: «Моисей был прав: тот, кто воистину поверит в Господа, получит золото, ладан и смирну, и будет жить в доме Господнем 6 месяцев с правом дальнейшей его покупки».

Марш из сюиты «Любовь к трём апельсинам»: насмешки ради

Это ещё один марш Прокофьева, как и в «Поручике Киже», пародийный, не претендующий на серьёзность и в этом смысле исключительный. Внезапные смены гармоний и ритмические оттяжки заигрывают с ожиданиями слушателя и создают шутовской образ Труффальдино из оперы «Любовь к трём апельсинам». У Аллена марш также возникает в качестве насмешки, исходящий, впрочем, не от персонажей, а от режиссёра по отношению к ним. Под раздачу попадает и Грушенко, шествующий на казнь (в которую зря не верит), и двойник Наполеона, напрасно чарующийся Соней, решившей его прикончить.

слову, во время их светской беседы еле слышно звучит знаменитый «Менуэт» Луиджи Боккерини, композитора «галантного стиля».

Post scriptum: флирт под Моцарта

В начале Отечественной войны 1812 года фрейлина Мария Аполлоновна Волкова писала своей подруге Варваре Ивановне Ланской: «Нам говорят, что между тем, как вся Россия в трауре и слезах, у вас дают представления в театре и что в Петербурге русский театр ездят более чем когда-либо. Что же такое Петербург? Русский ли это город, или иноземный? Как это понимать, ежели вы русские? Как можете вы посещать театр, когда Россия в трауре, горе, развалинах и находилась на шаг от гибели?!»
Действительно, в начале войны петербургский театр был жив, как никогда. Именно там Грушенко познакомился с графиней Александровой. Во время их флирта на сцене звучит увертюра к опере Моцарта «Волшебная флейта» — и это, в отличие от полного театра, не так реалистично. Первый раз «Волшебная флейта» была поставлена в России немецкой труппой в 1797 году, а затем прозвучала лишь в 1818-м.