Оркестр Бельгийского радио
Дирижёры — Стефан Денев и Матье Герцог
Французско-бельгийская виолончелистка Камиль Тома записала альбом «Голос надежды» с брюссельским филармоническим оркестром под руководством дирижёров Матьё Герцога и Стефана Денёв. Релиз должен был состояться в конце марта, но из-за карантина он перенёсся на 5 июня, когда пандемия уже медленно пошла на спад. В это же время на улицах городов Америки и Европы стихийно начались акции, протесты и беспорядки.
Слушать альбом в Apple
Альбом с названием «Голос надежды» в таких обстоятельствах выглядит как трогательный жест, выражение желания примирить враждующие стороны, в чём бы ни заключались разделяющие их противоречия, а вошедшие в альбом произведения объединены темой надежды на лучшее.
Центральное произведение альбома – премьера концерта для виолончели с оркестром турецкого композитора и пианиста Фазыла Сая. Этот концерт – программное политическое высказывание, призыв-благопожелание не сдаваться под натиском террора, и, похоже, вызывает наибольший интерес именно как таковое.
Три его части – «Никогда не сдавайся», «Террор - Элегия» и «Песнь надежды» выстроены по классической формуле A-B-A, две быстрые по краям и медленная в центре. Первую часть открывает виолончель, которая ведёт диалог сама с собой, а потом с другими инструментами. Мелодический паттерн появляется, варьируется, проводится через разные группы инструментов, нарастает и стихает к концу. Специфически восточный дух этой музыке придаёт причудливая и сложная полиритмия у разных групп оркестра и подчёркнутая орнаментальность мелодики. Во второй, медленной части, протяжная мелодия виолончели прерывается звонкой барабанной дробью в ритме пулемётной очереди, по-хичкоковски тревожными струнными и редкими диссонантными аккордами меди. В третьей части, которую сопровождают звуки воды и пение птиц, снова слышны вариации как в первой части, но теперь они светлые и радостные по духу.
Другая важная часть альбома – обработки еврейских молитв и песнопений. Аранжировка музыкальной темы молитвы «Коль Нидрей» авторства Макса Бруха в исполнении Камиль Тома звучала чувственно и вдохновенно. Но избыточное внимание к мелким деталям и интонационным подробностям иногда приводило к распаду музыкальной фразы и форма, так важная для романтической музыки, отходила на второй план. С другой стороны, исполняя Кадиш из «Двух еврейских мелодий» Мориса Равеля, Камиль Тома показала удивительно тонкое и взвешенное владение динамикой инструмента, способность делать фразу скульптурно выразительной.
Остальные произведения альбома – это, преимущественно, аранжировки оперных арий, где голос заменён виолончелью. Этот жанр родом из эпохи расцвета романтического пианизма, когда Лист и Тальберг исполняли фантазии на темы популярных опер с колоссальным успехом. Но сейчас, в эпоху серьёзного отношения к авторским намерениям, аранжировки чаще можно встретить в репертуаре артистов жанра классического кроссовера или джазовой музыки. Эта часть альбома Камиль Тома – редкий пример такого масштабного обращения к аранжировкам среди серьёзных академических музыкантов.
Наиболее удачно звучали те арии, где звучание голоса предполагает инструментальность. Ария Дидоны «When I am Laid» из оперы Генри Пёрселла «Дидона и Эней» была написана в то время, когда голос воспринимался как один из инструментов оркестра, и от него требовали такого же типа выразительности, как от скрипок и виолончелей. Стремление современных барочных певцов петь ровным звуком без вибрато, подражая инструменту, встретилось здесь с попыткой приблизить звук виолончели к звучанию человеческому голосу. В итоге музыка не потеряла в экспрессии, даже приобрела более цельную темрбальную палитру. По этой же причине удачен «Танец духов» из «Орфея и Эвридики» Глюка, где солирующая флейта заменена виолончелью.
Также хороши и следующие два произведения. Ария «Casta Diva» из оперы «Норма» Винченцо Беллини требует от голоса стать нежным инструментом, вторить солирующей флейте во вступлении к арии. И этим инструментом вполне может быть виолончель.
В песне «Träume» из «Песен на стихи Матильды Везендонк» Вагнера волончель легко включается в стихийный поток музыки.
Менее удачным было исполнение аранжировки арии «Pourquoi me reveiller» из «Вертера» Массне. Преимущество виолончели перед голосом состоит в том, что, играя на ней, не обязательно дробить фразу, прерывая её дыханием. С другой стороны, виолончель уступает голосу в разнообразии экспрессии и, главное, динамики. Поэтому там, где в этой арии должен быть привнесённый словом акцент, есть сглаженный переход, а в момент кульминации, когда тенор берёт звонкий ля-диез первой октавы, а оркестр, вторя ему, наращивает звучность, виолончель, не способная так сильно менять динамику звука, просто тонет в этой массе.
Кульминация проваливается и в арии «Una Furtiva Lagrima» из «Любовного напитка» Доницетти. Следуя романтическим заветам, Камиль Тома первую часть исполняет точно так, как она записана в нотах, а во вторую добавляет вариации и украшения, правда, не всегда слишком изящные. Кульминация, которая должна наступить в мелодии на словах «Cielo! Si puo morir» исполняется на меццо-форте и звучит точно так же, как в первой части.
К тому же, финальную каденцию она исполняет точно по нотам, что в этом случае можно считать недостатком. Каденция – это место для импровизации, дарованная певцу возможность показать виртуозность своего голоса так, как он того желает. Те из каденций, что выписаны нотами, учитывают тот факт, что человеческий голос редко простирается больше, чем на две полноценные октавы, тогда как виолончели доступны пять или шесть. Возникает закономерный вопрос, зачем именно здесь следовать композиторским намерениям, если нарушено главное – партия голоса отдана инструменту?
Хор «Va, Pensiero» из оперы «Набукко» Верди по впечатлению настолько далёк от оригинала, насколько это вообще возможно при условии сохранении узнаваемости. Если виолончель можно поставить рядом с человеческим голосом, то рядом с хором необходим струнный оркестр (и действительно, эта музыка становится похожей на саму себя только с увеличением массы оркестрового звука). Но одинокая виолончель вместе с довольно скорым темпом заставляют этот торжественный хор звучать легкомысленным как венский вальс.
Для того, чтобы замечательно, хотя и вполне конвенционально, исполнить Кадиш Равеля или сыграть технически очень непростой концерт Фазыла Сая, Камиль Тома, кажется, не нужно прилагать никаких усилий. Она чрезвычайно богато одарена от природы, темпераментна, технична. Но исполнение аранжированной музыки, тем более, оперной, требует другого подхода. Здесь нужно приобрести хамелеонскую способность на ходу свою собственную манеру, переступать через выучку, традицию, текст и вкус, рисковать ради возможности интересного художественного результата. Но, к сожалению, в этом репертуаре Камиль Тома пошла не дальше аккуратных вариаций, сделав из подлинно театрального материала умелый косплей.